Мими Памфилофф - Случайно влюбилась в… Бога?
Я ощутила прикосновение чего-то мягкого и пушистого к ноге.
– Какого… – Я споткнулась и упала на землю.
В дюймах от моего лица оказалась морды гигантской, черной кошки, которая зашипела на меня. Взгляд ее ярко-зеленых глаз бурил дыру в моей душе. Я кинула быстрый взгляд на воду.
Теперь она выглядела намного привлекательнее. Кошки ведь не любят воду? Я медленно села на колени, вытянув вперед руки.
– Хорошая киска. Стой на месте. – Я осторожна двинулась к краю Сенота.
Вниз падать высоко, но может я смогла бы…
Сделав пару шагов, кошка оскалилась.
– Ну и черт с ним! – Я прыгнула и с громким шлепком ударилась о воду, погружаясь на пару футов вглубь. Вынырнув, я увидела, перегнувшегося за край Сенота, ягуара. Кошка готовилась спрыгнуть за мной вниз.
Без сомнений она хотела поиграть в "человеческую головомойку" [22].
У меня бешено колотилось сердце, и, на мгновение, я забыла о своей небольшой психической дилемме.
Я поискала чем можно в нее бросить – упавшую ветку или магически плавающий камень – но на глаза попались только кроссовки.
Барахтаясь в воде, я стянула ботинок и швырнула его в пушистого зверя. Ягуар зашипел, когда кроссовок ударился о внутреннюю стену Сенота несколькими футами ниже животного.
– Проклятье! – я стянула другой ботинок и бросила. – Христос. Этого просто быть не может! – выкрикнула я. Кошка перегнулась через край; даже если не прыгнет, то она могла бы свалиться внутрь.
Я развернулась вокруг себя, надеясь найти хоть что-то, да что угодно, чтобы бросить в ягуара. Но ничего не было, кроме…
Около стены прямо за мной на воде покачивалось маленькое что-то в виде барабана. Подплыв к предмету, я попыталась прижать его к груди. Сосуд десять дюймов шириной, сделанный из темно-серой керамики, провернулся.
Я притянула сосуд ближе и смогла лучше его обхватить. Одним, усиленным адреналином, движением, я оттолкнулась от стены и через голову кинула сосуд.
И попала прямо кошке в голову.
– Да! – пушистое животное убежало, решив, что я недостойная закуска.
В течении двух потрясающих секунд, я ощущала эйфорическую восторженность, пока не поняла, что все еще в горячей воде… или в вонючей воде Сенота. Да какой угодно.
Я вертелась в бассейне, печально отмечая, что пути наружу не было. Стены покатые, десять футов высотой, скользкие от водорослей. Я застряла.
– Черт же побери, – пробубнила я. – Могло ли быть еще хуже?
Тишина.
– Гай? Эй? – Но не было ни Гая, ни жужжания насекомых, ни щебетания туканов. Это уже за гранью жути. – Гай? Ты здесь? Что мне теперь делать? Я застряла внутри.
И вновь сладостная тишина. Прекрасный способ умереть. За исключением того, что я не готова проститься с жизнью.
Что-то всплыло в голове, что-то что я должна была сделать. Мне что-то говорил Гай. Да! Фраза!
Мимолетная мысль длилась не больше двух секунд, пока до моего сознания доходило, готова или нет, я умру.
Начал образовываться водоворот, будто вода сливалась в трубу, затягивая меня внутрь. Я остервенело била по воде руками, но меньше чем за минуту вода одержала победу.
Глава 12
Когда Эмма оказалась в воде, Гай сгруппировался, был наготове, как скаковая лошадь, ждущая у ворот. Ожидание стало почти невыносимым.
Столько лет он страдал в этой холодной, водной тюрьме, отрезанный от мира, томимый по физическому комфорту – скучая по воздуху и теплу – находящемуся за пределами его досягаемости.
Хуже всего, что истома глубоко ранила его, ослабила. Когда-то у него не было проблем с неуверенностью в себе, которой зачастую страдали люди. Сейчас, он был ею переполнен.
Желание убить врага, в наказание за то, что причинили боль Габриэлле. Жажда собственными глазами увидеть Эмму и прикоснуться к ней. Вероятно, даже извиниться за причиненную им боль.
Потребность ощутить фибры мира, ворочавшиеся в его душе. Черт возьми, он даже истосковался по потребности в еде. Рот наполнился слюной от одной лишь мысли о восхитительных человеческих сладостях, которые готовил на кухне своего дома в Италии.
"Слаб. Слабый. Ты слаб", – подумал он, надеясь, что время излечит и вновь превратит его в бессердечного, самовлюбленного бога.
Но он сомневался в этом. Серьезно сомневался. Делить жизнь с человеческой женщиной на протяжении двадцати двух лет решительно и навсегда изменило его. Судьба, даже богам, всегда с таким удовольствием преподавала урок по смирению. Например, как сейчас.
Минута прошла без инцидентов. Эмма уже должна была сказать фразу. Что-то пошло не так. Портал по-прежнему закрыт.
Но почему? В жилах Эммы достаточно их крови. Ну, по крайней мере, Гай так думал. Может, он ошибался? Но ведь он никогда не ошибался.
У него в запасе было семь постылых десятилетий обдумать все возможные объяснения, как этот чёртов Сенот функционировал, и лишь одно имело смысл: Мааскабы воспользовались темной энергией, чтобы изменить химический состав воды и тем самым изменив заряд энергии, необходимый для завершения заключительного этапа трансформации в осязаемое тело.
Неспособный принять твердую оболочку, Гай не мог войти в материальный мир, и при этом не мог создать звуковые волны, чтобы открыть другой портал. И пока у людей не было необходимых физических составляющих, чтобы открыть портал, Эмме хватало сияния богов для этого и, при этом, самой не оказаться в ловушке.
В конце концов, она не была привязана к Сеноту, чтобы создать себе тело. Проклятье! Он был так уверен в том, что это сработает. Вероятно, под толщей воды его мозг сгнил.
Гай кричал и отчаянно бился под водой, но не смог заставить Эмму услышать себя. Его рука прошла сквозь ее ногу, будто он призрак. Они оба в воде, но в разных измерениях.
Эмма умерла бы в этом жутком месте, а Гай беспомощно бы наблюдал за ее смертью, память навечно отпечатала бы это в его сущности. Гай потерял бы единственное существо во всем мире, с которым по-настоящему ощущал себя связанным.
– Эмма! Эмма! – кричал он, молотя кулаками по воде. Он знал, что усилия тщетны, но не мог прекратить пытаться.
– Эмма, если слышишь, прости, дорогая. Я никогда не предполагал, что такое может случиться. – Он подплыл к ней с боку, надеясь, что каким-то чудом все измениться, что она его почувствует. Бесполезно.
Он напряженно наблюдал, как Эмма сняла обувь и кинула ее в кошку, которую Гай вызвал, чтобы заставить Эмму прыгнуть в воду.
Кошка – прекрасная самка ягуара – все эти годы была единственным его компаньоном. Птицы, туканы, в особенности обезьяны очень часто приходили к нему, но они в основном были заинтересованы смотреть на него, как на зверя в зоопарке.
